Я никогда не слышал, как она уходила. Сорок лет живу. Она всегда искренне берегла мой сон. Не было вздохов и потягиваний. Она уходила как мышь. Не было шаркания тапок…. Я всегда знал, что до моего пробуждения максимум пол часа. Ну вы понимаете, когда , как бы спишь, а уже, вроде и не спишь, хотелось обнять это милое тёплое тело…а его уже не было…..она готовила тебе твой утренний чай. С мёдом и корицей…именно так, как ты любишь, ни на йоту не пересластя кружку. И когда ты пылал температурой, именно эта мышь, несла тебе холодную, как лёд ладонь на твой воспалённый лоб. Именно она стояла между тобой и ними, с поножвщиной, цыганами. Именно она тебе давала недокуренный чинарик в дрожащие сталью руки, после взрыва баллона с пропаном. Когда тебя вырезали автогеном из покарёженного Ситроена…последнее, что ты видел, теряя сознание, её глаза с Надеждой. Может, эта её Надежда, и позволила тебе выжить?
Знаете? Нет более счастья, чем обнять вечером этот маленький кусочек счастья. Мужского счастья! Тупого мужского счастья. И, уткнувшись носом, в подмышку, как к маме, тихо уснуть, думая о лучшем. Кто-то со мной поспорит?
